Объективация (от лат. objectivus — предметный) — опредмечивание, превращение в объект, мыслительный процесс, благодаря которому ощущение, что возникло как субъективное ощущение, преобразуется в восприятие объекта. Объективация — акт проектирования наружу некоторых наших внутренних ощущений, обретения внешней, объективной формы существования.
(с) вики
В данной заметке я собираюсь проследить этапы объективации человеком чего-либо необъяснимого, а значит неподконтрольного, а значит пугающего, то есть потенциально угрожающего жизни.
Часть моих рассуждений основана на определенной аналогии между филогенезом и онтогенезом психики человека. Идея не новая (в частности, подобный подход предлагали в свое время С.Холл и за ним К.Гетчинсон, как метод периодизации психического развития) и имеет ограничения в применении. Но меня как раз интересуют локально только два аспекта: магическое мышление и анимизм, которыми очевидно обладали и древние люди, и обладает любой ребенок на определенном этапе своего развития (см. теорию развития интеллекта Жана Пиаже). (Надо заметить, что и многим взрослым людям присуще магическое мышление и анимизм, но обзор этого феномена выходит за рамки настоящей статьи.)
- Магическое мышление - вера в возможность влияния на действительность посредством символических психических или физических действий и/или мыслей.
Ребенок и древний человек схожи в том, что они практически полностью зависят от среды, в которой живут, но которую не могут контролировать. Для дикаря это в первую очередь природная среда, для ребенка - семья или, шире, социальная среда. В такой ситуации в психике человека возникает конфликт между реальным миром и виртуальным миром представлений этого человека о нем.
Корни виртуального мира ребенка и дикаря во "всемогущем контроле" - защитном механизме психики, заключающимся в бессознательной убеждённости индивида, что он способен всё контролировать. У ребенка это первый защитный механизм, позволяющий сохранять его пока еще слабое зачаточное сознание в стабильном состоянии. Со временем ядро "всемогущего контроля" многократно расщепляется под действием враждебной средыbecause the Earth is a harsh mistress, но его рудименты остаются в бессознательном каждого человека. Сознательно же, и более старший ребенок, и дикарь, конечно не так уверены в своем всемогуществе, но они стремяться залатать эту брешь (= устранить конфликт/диссонанс) в своем мироощущении.
Устранение производится посредством магии - то есть действий приводящих в сознании индивида реальный мир к состоянию виртуального, иными словами возвращение контроля (= установление виртуального контроля). Если примитив устраняет конфликт посредством всевозможных суеверий, ритуалов и табу, то первая магия ребенка - крик и, далее, по мере овладения, речь.
Чтобы перейти далее к анимизму вспомним классика. В главе «Анимизм, магия и всемогущество мысли» трактата «Тотем и табу» (1913) Зигмунд Фрейд высказывает гипотезу, что именно магическое мышление лежит в основе анимизма, религии и народных суеверий, а также, возможно, искусства.
Даже взрослый человек в наше сравнительно безопасное время практически постоянно чувствует эту тревожность, интенсивность которой снижается или возрастает в зависимости от обстановки и ситуации (см. например первый эпизод из рассказа Арнольда Беннета Three Episodes In The Life Of Mr.Cowlishaw, Dentist). Особенно высока становится тревожность (вплоть до панических атак) в ситуациях неопределенности, необъяснимости, когда в сознании напрочь отсутствуют какие-либо уже готовые модели для прогнозирования развития событий (про ментальные модели см. тут). Это особенно актуально для ребенка, с его эгоцентризмом (снова см. Пиаже), и для первобытного человека, с его ограниченными технологиями и знаниями о мире.
Полностью необъяснимая (=необъективированная) ситуация вызывает острый когнитивный диссонанс. Смысл анимации - обретение виртуального контроля путем конвертирования необъяснимого в некий более понятный, пусть и виртуальный, объект - статичную форму, сразу появляются варианты, как действовать дальше, диссонанс утилизируется и тревожность отступает.
Почему же объект именно оживляется/одушевляется? Разве недостаточно просто определить объект и потом его бояться, избегать его или сражаться с ним? Это отдельная большая тема. Если коротко, то человек все вокруг воспринимает через призму самого себя: своего восприятия/знаний/умений/представлений. Его виртуальный мир суть его отражение. Он живой - и его порождения(=отражения) тоже живые. Объекты и породившего их человека связывают диадные отношения, подобные отношениям "мать-дитя". Именно поэтому он их и может контролировать (вспоминаем, откуда растут ноги у магии). В этом смысле можно сказать, что первым анимированным объектом в виртуальном мире ребенка является его мать.
Может показаться, что анимизм это какой-то сплошной самообман и полностью бесполезная штука. Но у него есть определенные плюсы. Он входит в набор универсальных моделей для особо непонятных ситуаций, но используется, конечно, гораздо шире. В состоянии когнитивного диссонанса находиться долгое время невозможно. Анимизм спасает психику человека от шока и панических атак, которые запросто могли бы привести и к случайной смерти индивида. С другой стороны, анимизм это инстинктивная производная со всеми вытекающими последствиями. Взрослому человеку в здравом уме и твердой памяти, обладающему всеми знаниями и достижениями современности, использовать такой архаичный защитный механизм как минимум не эффективно, а иногда и очень опасно.
Процесс анимации (оживления/одушевления) можно условно разделить на несколько этапов, каждый из которых представляет собой метафору разной степени сложности от первичного физиологического ужаса, полностью необъективированного психикой.
На первом этапе происходит перенос ужаса (=отрицание матери =смерть) в более объективированную форму - страх. Объектом, на который вешаются все собаки выбрана темнота. Она морфологически выделена в оппозиции к светлому времени суток поскольку человек животное дневное и плохо видит в темноте (= отсутствие контроля). Но со страхом темноты уже можно жить. Темноты можно избегать, включать ночник, например. Несмотря на то, что она "живая", ребенок не сможет в точности сказать/описать, чего конкретно он боится. То есть это объективизация очень слабо утилизирует диссонанс - пугающий объект слишком диффузен, непонятен, динамизм его очень высок.
Теперь применим ту же схему к верованиям первобытных людей. Их окружало множество опасностей, существенная часть которых была им непонятна: молнии, землетрясения, засухи, потопы, болезни и др. В этом случае, каждый этап объективизации описывает качество и сложность, с которым, по мере развития, древние анимировали враждебную среду вокруг себя. С репрезентациями (=объективациями) природных сил (=смерти) уже можно как-то договориться, поклоняться им, приносить жертвы в обмен на благополучие и др.
1. Первичные объекты объективизации. Установить точно первичные объекты объективизации древних невозможно. Даже примитивные народы, описанные антрополагами и этнографами в XX веке имели довольно развитую систему суеверий, которые никак не соответствуют первичному переносу ужаса. Однако, опираясь на них и сохранившиеся древние эпосы (см. некоторые примеры в приложении), а также на аналогию с ребенком, можно предположить, что это были некие представленные в общем виде опасные среды, имеющие, как и темнота, в оппозиции к более безопасным местам обитания негативную коннотацию: лес, горы, море и др. (см. также Stopping by Woods on a Snowy Evening by Robert Frost).
2. Фетишизм и тотемизм. Первоначальное поклонение морфологически выделенным природным объектам: отдельно стоящим скалам, деревьям и др. (Почему именно отдельно стоящим высоким предметам отдельная тема, выходящая за рамки настоящей статьи). Затем переход к поклонению искусственно созданным идолам, репрезентациям сил природы или тотемов (сближение с культом предков).
3. Язычество. Детально проработанная мифология. Каждое божество наделено характерными чертами, атрибутами, историей и сферой влияния.
Понятно, что эти этапы условны, объективации образуют непрерывную линейную последовательность. Внутри каждого этапа можно выявить подэтапы. Например во втором, проследить эволюцию от грубого Шигирского идола к тотемным столбам северо-американских индейцев или столбам предков океанийской культуры Асмат. В третьем, от довольно примитивной статуи Артемиды (кора в пеплосе с Афинского акрополя) к прекрасным статуям Афины и Зевса работы Фидия (и далее к богам более развитых религий).
Кстати, прекрасные греческие статуи признак карнавальной репрезентации, которою уже и не особо боялись. И если гетеру Фрину все-таки судили за кощунство, когда Пракситель изваял с неё Афродиту, то тиран Динисий Сиракузский без всякого страха содрал со статуи Зевса золотой плащ, накинул вместо него шерстяной и сказал: "В золоте Зевсу летом слишком жарко, а зимой слишком холодно".
Корни виртуального мира ребенка и дикаря во "всемогущем контроле" - защитном механизме психики, заключающимся в бессознательной убеждённости индивида, что он способен всё контролировать. У ребенка это первый защитный механизм, позволяющий сохранять его пока еще слабое зачаточное сознание в стабильном состоянии. Со временем ядро "всемогущего контроля" многократно расщепляется под действием враждебной среды
Устранение производится посредством магии - то есть действий приводящих в сознании индивида реальный мир к состоянию виртуального, иными словами возвращение контроля (= установление виртуального контроля). Если примитив устраняет конфликт посредством всевозможных суеверий, ритуалов и табу, то первая магия ребенка - крик и, далее, по мере овладения, речь.
Чтобы перейти далее к анимизму вспомним классика. В главе «Анимизм, магия и всемогущество мысли» трактата «Тотем и табу» (1913) Зигмунд Фрейд высказывает гипотезу, что именно магическое мышление лежит в основе анимизма, религии и народных суеверий, а также, возможно, искусства.
- Анимизм - картина мира, в которой не только живые, но и неживые (с т.з. современной науки) объекты рассматриваются как живые и одушевленные.
Пример из мира животных поясняющий понятие "антиципации": Вы наверняка видели в документальных фильмах об Африке, как антилопы спокойно пасутся довольно близко к отдыхающему прайду львов. Антилопы чувствуют себя в безопасности, пока видят львов (=антиципация низкая, пример виртуального контроля). Как только лев исчезает из поля зрения - контроль потерян, а значит антилопа (возможно) уже превратилась в добычу (=антиципация высокая).
Даже взрослый человек в наше сравнительно безопасное время практически постоянно чувствует эту тревожность, интенсивность которой снижается или возрастает в зависимости от обстановки и ситуации (см. например первый эпизод из рассказа Арнольда Беннета Three Episodes In The Life Of Mr.Cowlishaw, Dentist). Особенно высока становится тревожность (вплоть до панических атак) в ситуациях неопределенности, необъяснимости, когда в сознании напрочь отсутствуют какие-либо уже готовые модели для прогнозирования развития событий (про ментальные модели см. тут). Это особенно актуально для ребенка, с его эгоцентризмом (снова см. Пиаже), и для первобытного человека, с его ограниченными технологиями и знаниями о мире.
Полностью необъяснимая (=необъективированная) ситуация вызывает острый когнитивный диссонанс. Смысл анимации - обретение виртуального контроля путем конвертирования необъяснимого в некий более понятный, пусть и виртуальный, объект - статичную форму, сразу появляются варианты, как действовать дальше, диссонанс утилизируется и тревожность отступает.
Может показаться, что анимизм это какой-то сплошной самообман и полностью бесполезная штука. Но у него есть определенные плюсы. Он входит в набор универсальных моделей для особо непонятных ситуаций, но используется, конечно, гораздо шире. В состоянии когнитивного диссонанса находиться долгое время невозможно. Анимизм спасает психику человека от шока и панических атак, которые запросто могли бы привести и к случайной смерти индивида. С другой стороны, анимизм это инстинктивная производная со всеми вытекающими последствиями. Взрослому человеку в здравом уме и твердой памяти, обладающему всеми знаниями и достижениями современности, использовать такой архаичный защитный механизм как минимум не эффективно, а иногда и очень опасно.
Процесс анимации (оживления/одушевления) можно условно разделить на несколько этапов, каждый из которых представляет собой метафору разной степени сложности от первичного физиологического ужаса, полностью необъективированного психикой.
1. Выделение объекта из враждебной окружающей среды.
2. Конкретизация объекта.
3. Индивидуализация/персонификация объекта.Проиллюстрирую схему на примере детского страха темноты. В этом случае, каждый этап описывает качество, с которым, по мере взросления, ребенок анимирует враждебную среду вокруг себя.
На первом этапе происходит перенос ужаса (=отрицание матери =смерть) в более объективированную форму - страх. Объектом, на который вешаются все собаки выбрана темнота. Она морфологически выделена в оппозиции к светлому времени суток поскольку человек животное дневное и плохо видит в темноте (= отсутствие контроля). Но со страхом темноты уже можно жить. Темноты можно избегать, включать ночник, например. Несмотря на то, что она "живая", ребенок не сможет в точности сказать/описать, чего конкретно он боится. То есть это объективизация очень слабо утилизирует диссонанс - пугающий объект слишком диффузен, непонятен, динамизм его очень высок.
На втором этапе происходит следующий более сложный перенос ужаса в более объективированную форму. В темноте под кроватью прячется пугающий или пугающая, у кого как, бабайка. Как видим, первоначально выбранный объект страха никуда не делся, Бабайка приходит ночью, или прячется в темных местах. Однако, качество объективизации растет, динамизм падает, диссонанс утилизируется гораздо лучше. Но пока еще нет атрибутики. Ребенок пока не может детально описать бабайку.
На последнем этапе происходит перенос первичного ужаса в статическую объективированную форму, в
ложную карнавальную фигуру, полученную ребенком на халяву из канала (=сказки/мультики/др.). Темнота, опять же, никуда не девается, но теперь атрибутика пугающего объекта в деталях определена. Диссонанс очень хорошо утилизируется. Собственно тут и бояться уже нечего, Баба-Яга скорее комический персонаж.
Теперь применим ту же схему к верованиям первобытных людей. Их окружало множество опасностей, существенная часть которых была им непонятна: молнии, землетрясения, засухи, потопы, болезни и др. В этом случае, каждый этап объективизации описывает качество и сложность, с которым, по мере развития, древние анимировали враждебную среду вокруг себя. С репрезентациями (=объективациями) природных сил (=смерти) уже можно как-то договориться, поклоняться им, приносить жертвы в обмен на благополучие и др.
1. Первичные объекты объективизации. Установить точно первичные объекты объективизации древних невозможно. Даже примитивные народы, описанные антрополагами и этнографами в XX веке имели довольно развитую систему суеверий, которые никак не соответствуют первичному переносу ужаса. Однако, опираясь на них и сохранившиеся древние эпосы (см. некоторые примеры в приложении), а также на аналогию с ребенком, можно предположить, что это были некие представленные в общем виде опасные среды, имеющие, как и темнота, в оппозиции к более безопасным местам обитания негативную коннотацию: лес, горы, море и др. (см. также Stopping by Woods on a Snowy Evening by Robert Frost).
3. Язычество. Детально проработанная мифология. Каждое божество наделено характерными чертами, атрибутами, историей и сферой влияния.
Понятно, что эти этапы условны, объективации образуют непрерывную линейную последовательность. Внутри каждого этапа можно выявить подэтапы. Например во втором, проследить эволюцию от грубого Шигирского идола к тотемным столбам северо-американских индейцев или столбам предков океанийской культуры Асмат. В третьем, от довольно примитивной статуи Артемиды (кора в пеплосе с Афинского акрополя) к прекрасным статуям Афины и Зевса работы Фидия (и далее к богам более развитых религий).
Кстати, прекрасные греческие статуи признак карнавальной репрезентации, которою уже и не особо боялись. И если гетеру Фрину все-таки судили за кощунство, когда Пракситель изваял с неё Афродиту, то тиран Динисий Сиракузский без всякого страха содрал со статуи Зевса золотой плащ, накинул вместо него шерстяной и сказал: "В золоте Зевсу летом слишком жарко, а зимой слишком холодно".
См. также связанные посты:
Вопросы:
- Как искусство связано с магическим мышлением?
- will see
Приложения
1. Отрывки из книги Джона Арнотта Маккалоха "Религия древних кельтов" (глава "Примитивное поклонение природе").
...В древнем обществе человеческими свойствами наделялись явления природы, небесные тела, животные и растения, мифические существа, и им - Земле, Солнцу, Луне, Морю, Ветру и т. д. - поклонялись как людям, обладавшим качествами личности. Позже это привело к более полной персонификации, и божества Солнца или Земли стали восприниматься отдельно от самого Солнца или Земли. Таким образом развились некоторые кельтские божества, однако еще продолжалось почитание и природных объектов самих по себе, а также развился культ духов природы, или второстепенных божеств, которые населяли отдельные области природы. «Я не буду взывать к горам, источникам, или холмам, или рекам, которые теперь подвластны людям, а некогда были враждебны и разрушительны, и слепые люди оказывали им божеские почести», - восклицает Гилдас.
...Святой Кентигерн упрекал уэльсцев за поклонение стихиям, которые Бог создал для использования человеком.
...Такую формулу озвучил Амаргин, поэт милезианцев, когда те собирались вторгнуться в Ерин, и это, возможно, было магическое заклинание сил природы в начале свершений или во время опасности:
Я взываю к земле Ирландии!
Сияющее, сияющее море!
Плодородная, плодородная гора!
Лесистая долина!
Полноводная река, изобильная водами!
Озеро, изобилующее рыбой!
Море, изобилующее рыбой!
Плодородная земля!
Нашествие рыб! Рыба там!
Птица под волной! Огромная рыба!
Крабья нора! Нашествие рыб!
Рыба , изобилующая в море!
... Также было общепринято клясться стихиями - Небом, Землей, Солнцем, Огнем , Луной, Морем, Днем, Ночью и т. д., И они наказывали клятвопреступника.
... Хотя кельты верили в морские божества - Мананнана, Моргена, Дилана, - тем не менее, и само море персонифицировалось и рассматривалось как божественное. Считалось, что оно - враждебное существо, и кельтские воины боролись с высокими приливами и отливами мечами и копьями, часто погибая в накатывающих водах, но не отступая. Древние считали это бравадой . М. Джуллиан видит в этом принесение жертвы посредством добровольного самоубийства, М.Д'Арбуа - спокойное ожидание смерти и вхождение в другую жизнь. Но в отрывках объясняется настоящий смысл этого нападения на волны - они живые существа и могут ужасать людей, хотя по природе своей они не смертельны для человека. Подобным образом французские рыбаки угрожают разрезать надвое туман ножом, так как в легенде о святом Лунайре говорится, как он бросил нож в туман, таким образом заставив его исчезнуть. Борьба с волнами упомянута также в ирландских текстах. Так, Туирбе Трагмар «швырнул свой топор В лицо прилива, тем самым воспрепятствовав морю подняться выше топора». Кухулин в одном из своих припадков гнева боролся с волнами в течение семи дней, и Фионн боролся и покорил Муйреартаха, персонификацию бурного западного моря. На французском побережье рыбаки бросают гарпуны в некоторые вредоносные волны, называемые Тремя Ведьминскими Волнами, так «пуская им кровь» И заставляя их стихнуть. В некоторых случаях поднявшимся водам, возможно, предлагались человеческие жертвы, поскольку в некоторых историях говорится о ребенке, которого находят плавающим на волнах, и это, повторяясь каждые семь лет, сдерживало волны.
... В священное озеро вблизи Тулузы бросали сокровища, чтобы прекратились бедствия. Каэпион, который впоследствии выловил это сокровище, вскоре после этого пал в сражении, что было наказанием за алчность, и «aurum Тоlоsапum» стало выражением, означающим нечестно приобретенные товары. У озера Геваудан ежегодно проводился праздник длительностью в три дня. Одежду, пищу и воск бросали в воду и приносили в жертву животных.
2. Пример из книги Сергея Александровича Токарева "Ранние формы религии".
... В. В. Иохельсон, детально изучивший религию коряков, сообщает о следующем факте: один коряк перед началом весеннего промысла принес в жертву на берегу моря оленя. Иохельсон спросил у человека, кому он принес эту жертву — морю или «хозяину» моря? Коряк сначала просто не понял вопроса; «по-видимому, он никогда не думал об этом, и очень вероятно, что эти оба понятия в его уме сливались. Но через несколько времени он ответил: «Я не знаю. Мы говорим «море» и «хозяин моря»: это одно и то же». Точно так же Л. Я. Штернберг, прекрасный знаток религиозных верований гиляков, писал о них: «Гиляк называет вселенную «курн», но этим же словом он обозначает понятие личного человекоподобного бога. Словом «паль» он обозначает гору и бога — «хозяина» горы, словом «толь» — море и бога моря». В. Г. Богораз, резюмируя подобные же наблюдения среди чукчей, писал: «Таким образом, мы видим, что, в то время как оленный чукча совершенно не в состоянии объяснить, кто те существа, которым он приносит жертвы, он очень тверд во всех мелочах жертвоприношения и во всех связанных с ним действиях».
Комментариев нет:
Отправить комментарий