«Догвилль» (англ. Dogville) — фильм режиссёра Ларса фон Триера 2003 года. Фильм отличается тем, что в нём почти отсутствуют декорации: границы домов и комнат лишь условно обозначены на полу съёмочной студии. Картина является первой частью трилогии «США — страна возможностей».
1930-е годы. Спасаясь от гангстеров, юная Грэйс оказывается в городке Догвилль где-то в Скалистых горах. Местные жители нехотя соглашаются приютить беглянку, если она будет работать на них, но затем их запросы становятся непомерными, а страх разоблачения превращает обывателей в жестоких подонков. Постепенно Грэйс становится рабыней тихих обитателей Догвилля, убеждаясь, что в этом городе у доброты есть оборотная сторона. Однако никто не знает, как опасна может быть Грэйс. Вскоре Догвилль пожалеет, что посмел обнажить свои клыки… (с) Кинопоиск
Мысли
У меня впечатление от фильма смешалось с недавними мыслями на тему предписанности или, по другому, вмененности человеческих эмоций и желаний. Показанный отрезок жизненного пути Грейс также можно, на мой взгляд, рассматривать как метафору взросления. Кроме того, в последнее время практически все отсмотренные фильмы и наблюдаемые на улице и в новостях социальные и культурные явления странным образом увязываются у меня с метафорической оппозицией, которую можно условно обозначить как "Зомби vs. Вампиры". Догвилль не стал исключением. Обо всем этом и попробую поразмышлять. Да, даже более интересными (чем сам фильм) мне показались отзывы о нем, особенно со стороны обычных зрителей.
{ ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я оставляю в стороне явный и хорошо проанализированный библейский пласт повествования. Также не буду касаться театра и пьес Б.Брехта. Интересующихся этими темами прошу обратиться к списку ссылок в конце поста.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- }I Подойдите ближе, бандарлоги.
Надо сказать, что Триер, что называется, не мой режиссер. Дело в его подходе или методе, который он исчерпывающе, на мой взгляд, показал в короткометражном фильме "Профессия" из цикла "У каждого свое кино" 2007 года.
"Сам автор смотрит в каннском зале собственный фильм "Мандерлей", а рядом с ним сидит назойливый субъект. Ужасно скучая, он раз за разом пытается завязать разговор с соседом, рассказывая о своем бизнесе и автомобилях. Исчерпав темы, он интересуется у Триера: «А вы чем занимаетесь?» — «Я? — спрашивает тот. — Я убиваю!» И, выхватив откуда-то молоток, размахивается и ударяет зрителя по голове. А потом еще и еще. Кровь, мозги, обломки костей летят во все стороны, но окружающие испуганно помалкивают: никому не хочется навлечь на себя гнев режиссера-психопата. Тогда тот садится обратно в кресло, и сеанс продолжается."
Оставляя в стороне другие смыслы короткометражки, могу с уверенностью сказать, что при просмотре фильмов Триера я часто чувствую удары его "молотка" по своей голове. Это не случайно, что Триер в фильме не выхватывает нож или бензопилу, и не кромсает тело незадачливого соседа, то есть своего зрителя. Он разбивает голову - то есть лишает человека возможности ясно мыслить и критически оценивать ситуацию. В такой ситуации человека обуревают различные эмоции и одна из целей Триера манипулирование этими эмоциями, превращение человека в послушную марионетку. Причем, являясь мастером своего дела, Триер умудряется вменять зрителям эмоции, которые противоречат "публичным образам чувствования, предписанным мифом, ритуалом или искусством" (c) А.Зорин.
Вот пример антропологических наблюдений Дмитрия "Гоблина" Пучкова на просмотре фильма:
Однако больше всего порадовала наша публика. В момент первого изнасилования зал радостно заржал. В том числе и сидевшие сзади дамы. Видимо, изнасилование — это страшно смешно. Дамам ли не знать. В момент, когда главная героиня сказала "Я хочу, чтобы их всех убили" — зал просто взорвался аплодисментами. Народ был в восторге, хлопали ожесточённо. Именно это, видимо, с точки зрения собравшихся на просмотр и есть лучший способ решения вопросов бытия: прострелить всем б0шки. Когда прозвучали слова "Пусть детей убьют на глазах у матери" — аплодисменты сопровождали взрывы радостного хохота. Весело было всем — и дяденькам, и тётенькам! Действительно, мало что есть на свете прикольнее стрельбы по младенцам из автомата. Как тут не посмеяться?... Мутанты. Блин. И это — взрослые люди, с далеко не глупыми лицами (я перед началом сеанса смотрел).
Стали бы эти люди искренне радостно приветствовать убийство детей в другой ситуации? Уверен, что нет. Триер искусно подводит зрителей к финалу, формируя исподволь желаемую развязку. Это как больной зуб, который сначала начинает беспокоить, потом сильнее, потом болит, потом боль становится невыносимой, и когда наконец зуб вырывают, человек чувствует радостное облегчение. (Сильная эмоциональная реакция кстати не обязательно выражается смехом, в отзывах есть упоминания о слезах). Думаю зрители смеялись и плакали в достаточно большой степени потому, что их наконец "сняли с дыбы".
Антон Долин в своей книге о режиссере «Ларс фон Триер: Контрольные работы» указывает на садистскую природу его сюжетов. Но тут надо понимать, что перед нами утонченный садист. Он долго и тщательно приковывает жертву к пыточному креслу. Потом долго и тщательно готовит свои пыточные орудия, так чтобы жертва видела это. Ну и так далее. Монтаж аттракционов Триера отличается от примитивных приемов фильмов ужасов и триллеров. Да, и у него есть сцены жестокости и насилия, откровенные сексуальные сцены и др. способы "ударить молотком", но самое главное это организация чудовищного по охвату несоответствия между, условно говоря, тем, что "правильно" с точки зрения здравого смысла, прогноза, культурных установок, социальных предписаний и тем, как режиссер строит сюжет, какой получается финал и тем, что чувствует зритель. То есть между психическим миром зрителя до просмотра фильма и показанной ему кино-реальностью.
Антон Долин в своей книге о режиссере «Ларс фон Триер: Контрольные работы» указывает на садистскую природу его сюжетов. Но тут надо понимать, что перед нами утонченный садист. Он долго и тщательно приковывает жертву к пыточному креслу. Потом долго и тщательно готовит свои пыточные орудия, так чтобы жертва видела это. Ну и так далее. Монтаж аттракционов Триера отличается от примитивных приемов фильмов ужасов и триллеров. Да, и у него есть сцены жестокости и насилия, откровенные сексуальные сцены и др. способы "ударить молотком", но самое главное это организация чудовищного по охвату несоответствия между, условно говоря, тем, что "правильно" с точки зрения здравого смысла, прогноза, культурных установок, социальных предписаний и тем, как режиссер строит сюжет, какой получается финал и тем, что чувствует зритель. То есть между психическим миром зрителя до просмотра фильма и показанной ему кино-реальностью.
Режиссер частично раскрывает свои методы в беседах с журналистами и кинокритиками, пример из книги Ларс фон Триер: Беседы со Стигом Бьоркманом:
...когда я писал сценарий, мне представлялось скорее что-то вроде книги о Винни-Пухе. Там в начале главы можно прочитать: Глава, в которой Пух и Пятачок отправляются на охоту, и им почти удается поймать Слонопотама. В приеме с рассказчиком заложена драматургическая хитрость. Тем самым у зрителя создаются ожидания по поводу того, что он увидит, а затем происходит совсем не то, чего он ожидал. Вступительные слова помогают задать алгоритм, согласно которому осуществится кинематографическое событие. Они становятся частью конструкции.
но это только вершина айсберга манипуляций со зрителем. Например выбор актрисы на главную роль. Согласитесь, что сопереживание какой-нибудь грязной уродливой старухе или даже старику, окажись он/а на месте Грейс, не было бы столь сильным. То есть выбранная форма в данном случае метод манипуляции.
О.Н.Турышева в своей статье считает, что желаемого эффекта Триер достигает за счет прошивания в ткань повествования противоречивых смыслообразующих элементов:
...Триер вызвал массовое сострадание к слепой Сельме в "Танцующей". И он вызвал массовое раздражение к состраданию – беседа отца и дочери кажется просто-таки чудовищно ненужной потерей времени. Оказывается, мизантропия свойственна каждому человеку. Подобно существующему понятию «уровень адреналина в крови» вводится понятие «уровень фашизма в сознании». Фон Триер заставил зрителя испытать восторг от убийства маленьких детей на глазах у матери. Процесс занял целых три часа. Или всего три часа. (источник)
То есть, в принципе, Триер может выстроить свой фильм так, (= создать такую структуру), что бандарлоги зритель радостно будет в конце приветствовать практически все что угодно.
...актуализация реципиентом разных текстовых следов приводит к разным смысловым результатам. Фон Триер как будто намеренно создает конфликт ценностных позиций. Растерянность зрителя формируется здесь не на почве недоговоренности или противоречивости в изображении произошедшего, а на почве семантической избыточности, возникающей в результате столкновения разных кодов...
...Такое завершение заставляет зрителя балансировать между взаимоисключающими переживаниями: ужасом и удовлетворением. Их парадоксальное сочетание, очевидно, и является основой той тревоги, которую формирует фильм. И тревога эта имеет нравственный характер: ужасаясь чудовищности финального решения героини, мы в то же время чувствуем удовлетворение тем, что зло наказано. Но это удовлетворение – в котором стыдно признаться, ведь оно связано с оправданием правомерности самых радикальных форм противления злу. Наша совесть сопротивляется этому удовлетворению, наш ужас маскирует его, в итоге мы страдаем от того, что чувствуем вину за тайное согласие с героиней.Это подтверждается многочисленными
Больно и обидно становится за невинную девушку, пропитываешься ненавистью к проклятому Догвиллю. Очень много сильных психологических моментов приходится переварить за время фильма. Особенно отвратительно выглядит Том, у которого как-то поворачивается язык говорить Грэйс, что он ее любит... Ни капли сожаления я не испытал, наблюдая за финальной расправой морально униженной и оскорбленной Грэйс над своими мучителями. Но с концом фильма пришли вопросы. А что бы я делал на месте кого-то из них? Есть ли во мне что-то похожее на пороки жителей Догвилля? (отсюда)
Ужасный фильм… Отвратительный… Мне мало от какого фильма было так тошно… Такое ощущение, что при мне вскрыли человека… разобрали на кусочки… Как сказал мне один друг — фильм с единственно правильным концом. В общем, думаю, тому, кто сможет смотреть на аутопсию того, что мы называем человеческой сущностью, стоит это посмотреть (отсюда)
Лично для меня после просмотра всё перевернулось. Мироощущение, ценности — всё стало по-другому, всё изменилось. Фильм заставляет задуматься о психологии людей. Как один и тот же человек ведёт себя в разных ситуациях. Заставляет подумать и ужаснуться, «а может я такой же!» (отсюда).
...Террористы, психопаты, убийцы, насильники, морально слабые люди, отбросы и гнилые сплетники — они выглядят кучей дерьма на фоне неожиданно светлой и вершащей правосудие мафии. Вот так людей и приучают к тому, что не всегда убийство и месть — это страшная глупость, порою это заслуженное, страшное, мощное и впечатляющее возмездие.Для меня эта картина до сих пор остается вопиющим феноменом и неразрешенным вопросом: так все же люди безнадежны и чтобы искоренить жестокость надо взять в руки автомат и изрешетить всех и каждого? Война — это реальный выход или нелепое последствие нашей глупости? Как все могло дойти до того, что темная сторона жизни все-таки стала светлой, так как появилась ещё более темная? Неужели в этом мире не примут хороших и добрых людей с душой нараспашку? (отсюда)
Отрадно видеть, что фильм порождает такое самокопание и размышления о природе человека, но, как я сказал в начале, мне манипулятивный подход Триера крайне не симпатичен. Судя по отзывам выше, не всем понятно, что воспринимать фильм буквально - неправильно. Все в нем доведено до абсурда: абсурдно беззащитная жертва, абсурдно ужасные реднеки и ужасно абсурдный себялюбивый доморощенный философ Том. Такой подход часто применяется, когда предмет интереса не доступен непосредственному изучению. Тогда берется та же сущность, но в неком терминальном состоянии. Например Фрейд использовал невротиков для изучения бессознательного обычных людей, а средневековые врачи препарировали тела казненных преступников для изучения анатомии живых людей. Не принимая в расчет притчевый характер повествования, люди, "ушибленные молотком Триера", поглощают не жуя и некоторые растворенные в нем яды инфантилизирующие установки. Вот некоторые из них:
2. Романтизация криминалитета. (Сравните как выглядят и как себя ведут бандиты и жители Догвилля).
3. Мафия эффективнее закона и лучше выполняет возложенные на него функции. Мафия лучше закона. Она вносит порядок.
4. Принимая во внимание библейские аллюзии - бог и ангелы = гангстеры. Мафия правит миром.
5. Принцип воздаяния (инфантильный психический конструкт) работает.
6. Наглость, сила и хамство (с) - рулит, милосердие и гуманизм - отстой.
7. Homo homini lupus est
и др.
Многие комментаторы пишут, что мол Триер подносит к нашему лицу зеркало чтобы мы увидели самих себя без прикрас. Это справедливо еще и потому, что он показывает, как структура, в которой находятся люди (в данном случае структура, созданная режиссером для зрителей), может полностью смести тонкий налет цивилизованности и современных представлений о добре / зле / справедливости. Это аналогично тому, как добродушные деревенские жители превращаются в насильников и мучителей. И в том и другом случае люди рабы структуры, в которой они оказались. В широком смысле Триер показывает свой фильм в "молельном доме" "жителям" самого Догвилля.
to be continued
to be continued
Вопросы:
- Что за метафора старая шахта посреди Догвилля?
- Почему Грейс, уничтожая город, оставляет в живых собаку?
- <тут мог бы быть ваш вопрос>
Ссылки:
- Библейский пласт. Кратко и просто тут. Развернуто и сложно, например, тут. См. также ниже выжимку из разных источников.
- Статьи О.Н. Турышевой
- ХРИСТОПОДОБНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ТВОРЧЕСТВЕ ЛАРСА ФОН ТРИЕРА: К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ ДИАЛОГА С Ф. М. ДОСТОЕВСКИМ
- Ларс фон Триер как Иван Карамазов
- «ЛЕГЕНДА О ВЕЛИКОМ ИНКВИЗИТОРЕ» В СОСТАВЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОГО КОДА КИНОТЕКСТА ЛАРСА фон ТРИЕРА «ДОГВИЛЛЬ»
- Код «Идиота» в кинотексте Л. фон Триера «Догвилль»: к реконструкции рецептивного потенциала.
- Монография: Вина как предмет художественной мысли.
- Триер и Брехт:
- Зара Абдуллаева Триер и Брехт. Диалектический кинотеатр
- Зара Абдуллаева Добрый человек из Догвилля.
- Тут попытка анализа с точки зрения сравнительной мифологии ("Тысячеликий герой" Джозефа Кэмпбелла), плюс психоанализ, плюс библейский пласт.
- Сентябрьский номер журнала "Искусство кино" за 2003 год, посвященный Каннскому фестивалю 2003 вообще и "Догвилль" в частности.
Приложение. Библейский пласт
Одним из самых активно привлекаемых с целью интерпретации «Догвилля» контекстов в критике является контекст библейский. Причем как ветхозаветный, так и новозаветный. Ветхозаветные аллюзии «Догвилля» заставляют вспомнить о Содоме и Гоморре, испепеленных Божественным гневом. На почве этой аллюзии и формируется удовлетворение зрителя, ведь она разрешает ему рассматривать фильм в рамках ветхозаветной логики – как притчу о Божественной оправданности воздаяния.
Новозаветные аллюзии связаны с образом и именем Грейс: этимология имени героини (Grace в пер. с англ. ‘милость’, ‘милосердие’, ‘благодать’, ‘благоволение’, ‘прощение’) позволяет в этом случае трактовать ее появление в Догвилле в качестве события нисхождения милости Божией и явления Христа. Кажется, что фон Триер прямо отсылает нас к Посланию к Римлянам св. апостола Павла, где Благодать – в противопоставлении преступлению Адама – трактуется как «дар Иисуса Христа» и связывается с «оправданием от многих преступлений»: «Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествует для многих. И дар не как <суд> за одного согрешившего; ибо суд за одно <преступление> – к осуждению; а дар благодати – к оправданию от многих преступлений» [Рим. 5: 15–16].
Грейс у фон Триера и воплощает собой «переизбыточествование» дара доброты, милосердия, прощения и оправдания.В рамках привлечения этой аллюзии сюжет фильма проявляет свою очевидную экспериментальность: его действие оказывается прямо сосредоточено на изображении того, до каких, не подлежащих никакому прощению низостей может дойти человеческая природа в стремлении присвоить и использовать «обилие благодати и дар праведности» [Рим. 5: 17].
Эта аллюзия также поддерживает логику воздаяния, ведь Грейс в финале меняет свою точку зрения с евангельской (милосердствовать) на ветхозаветную (карать). При этом она выворачивает наизнанку логику, лежащую в основе Послания к Римлянам. Если в этом библейском фрагменте речь идет о том, что дар благодати «не как суд», он приходит на смену возмездию, то Грейс, наоборот, «отзывает» благодать, возвращаясь к суду. Недаром в живых после истребления всего города Грейс оставляет только собаку, носящую имя ветхозаветного пророка Моисея, символизирующего в рамках фильма правоту возмездия.
Анализ этого взаимодействия позволяет трактовать кинотекст Л. фон Триера не как трагедию мести, а как философскую драму о неосуществимости христианского милосердия. Разговор Грейс со своим отцом представляется философским центром фильма. Здесь со всей определенностью выявляются взгляды героев, а для Грейс происходит и событие выбора идеологической позиции. Грейс терпит катастрофическую неудачу по той причине, что в основе ее милосердия лежит не боль за страдания близкого, а идея, принцип, в гордыне предназначенная себе роль Иисуса, умозрительная страсть служения, взлелеянная к тому же в противостоянии жестокому отцу. Однако этой трактовке противоречит готовность самой Грейс принимать страдание и дальше (первоначально она настаивает на том, чтобы отец оставил ее в Догвилле — чтобы испить свою чашу до дна - Сцена, антонимичная евангельскому молению о чаше), а также содержание того идеологического спора, который предшествует ее решению об уничтожении города.
из статьи О. Н. Турышевой Код «Идиота» в кинотексте Л. фон Триера «Догвилль»: к реконструкции рецептивного потенциала.
Фон Триер тоже творит в царстве сложной религиозной аллегории. Том Эдисон (Пол Беттани) — это и Том Сойер (обратите внимание, этот роман держит в руках Эдисон-старший [Филип Бейкер Холл]), и американский изобретатель. Грейс (Николь Кидман) — это Господня благодать, снизошедшая на Догвилль. Она становится «глазами МакКею, матерью Бену, другом Вере, разумом Биллу» и реагирует на издевательства со стороны жителей городка, как смогла бы только святая. Однако стоит нам начать интерпретировать смысл «Догвилля», и мы тут же мы попадаем в сферу неопределенности. Ну и хорошо.
из статьи Томаcа Бельтцера Маленький рыцарь
Комментариев нет:
Отправить комментарий